Арий утверждал что. Учение и жизнь ранней церкви. Список использованной литературы

Для «обиженных епископов» арианские споры стали просто поводом самоутвердиться, Арий был им нужен только как знамя. Сократ Схоластик отмечает, что увлекшиеся политикой владыки «наделали миру еще более беспокойства, чем прежде» - арианские споры разгорелись с новой силой...

Арий, 1493 г.

Для начала Евсевий Никомидийский и Феогнис Никейский начали хлопотать о возвращении Ария в Александрийскую Церковь. Таким образом «обиженные епископы» думали отомстить александрийскому владыке Александру за своё унизительное поражение на Никейском Соборе. Кроме того, введение Ария в Александрийскую Церковь означало бы окончательный крах политики противников учения мятежного пресвитера, означало бы, что арианство и ортодоксальная, православная ветвь христианства стали как минимум равноправными. А от равноправия до полного и окончательного торжества - один шаг. И этот шаг было не так и сложно сделать - учитывая выдающиеся способности лидеров арианства к политическим интригам.

Евсевий и Феогнис тем более были уверены в успехе, что один из самых авторитетных их противников - святитель Александр Александрийский - скончался.

Святитель Александр Александрийский

Однако, попытки вернуть в Александрию Ария натолкнулись на упорное сопротивление преемника святителя Александра, нового епископа Александрии - Афанасия.

Новый непреклонный епископ Александрии - Афанасий

О епископе Афанасии читаем в книге Сократа Схоластика: «Руфин рассказывает, что, будучи еще ребенком, Афанасий со своими сверстниками уже играл в священную игру: это было подражание священству и сословию посвященных. В сей игре Афанасий получал престол епископа, а из прочих детей каждый представлял либо пресвитера, либо диакона. Такую игру дети повторяли всякий раз в тот день, когда совершаема была память мученикам и епископа Петра. В это время александрийский епископ Александр, проходя мимо, увидел игру детей и, призвав к себе их, спрашивал у каждого, которое лицо кто из них представлял в игре, и по игре старался предузнать что-нибудь касательно их особенностей. Он приказал также водить этих детей в церковь и учить их, особенно же Афанасия. Последнего, когда он пришел в совершенный возраст, Александр рукоположил в диакона и взял с собою в Никею как помощника себе на тамошнем Соборе».

Святитель Афанасий Великий

Епископ Афанасий, который войдёт в историю как святитель Афанасий Великий, оказался таким же непреклонным, как и его предшественник на александрийской кафедре. Эрмий Созомен Саламинский рассказывает о спорах Афанасия с Евсевием Никомедийским: «Сперва писал к нему Евсевий и в своих письмах старался расположить его к принятию последователей Ария; если же не послушается, то грозился неписьменно сделать ему зло. Но (Афанасий) не соглашался на это, утверждая, что изобретатели ереси для искажения истины, - люди, низверженные никейским Собором, приняты быть не могут». И все старания принудить владыку Афанасия принять Ария в свою Церковь оставались напрасными.

Владыка продолжал настаивать: негоже православным принимать в общение заведомых еретиков. Стало понятно, что вернуть Ария в Александрию можно только если убрать из Александрии епископа Афанасия. Ариане снова прибегли к своему излюбленному оружию - к политическим интригам.

Очередные политические интриги ариан

Против александрийского владыки объединились епископы Евсевий Никомидийский, Феогнис Никейский, Марис Халкидонский, Евсевий Кесарийский, Урзакий Сингидонский и Валент Мурсийский. Сократ Схоластик повествует о кознях, которые строили Афанасию ариане: «Сперва стали нападать на рукоположение его и утверждали, что он не заслуживал епископства и избран людьми не достоверными. Но с этой стороны Афанасий был явно выше клеветы, потому что с жаром подвизался за никейскую веру, быв к тому уполномочен александрийской Церковью... Итак, Евсевий писал Афанасию и просил его принять Ария с единомышленниками. Но в послании его излагались просьбы, а во услышание всех - угрозы. Видя однако же, что Афанасий никак не слушается, Евсевий решился уговорить царя, чтобы он позволил Арию явиться пред ним и потом дал ему права ехать в Александрию».

Император Константин Великий поверил интриганам и отдал соответствующие распоряжения: Арий получил право вернуться в Александрию и начать проповедь. Однако, святитель Афанасий отказался подчиниться даже самому императору. По свидетельству Сократа Схоластика, не взирая на приказы, «Афанасий не принимал приехавшего в Александрию и отвращался от него, как от скверны» . Таким образом Афанасий рисковал навлечь на себя царский гнев. Письма Константина александрийскому владыке становились всё более грозными: «Имея доказательство моей воли, ты должен позволять беспрепятственно вступать в Церковь всем, кто желает вступить в нее. Если я узнаю, что ты воспрепятствовал кому-нибудь присоединиться к Церкви, или возбранил вход в нее, тотчас пошлю низложить тебя, по моему приказанию, и вывести из тех мест».

Арий вернулся. Арий продолжает вносить распри

Арий

Тем временем, Арий продолжал распространять своё учение, которое вносило распри в христианское сообщество. Эрмий Созомен свидетельствует: «Арианство снова сделалось причиною смятений: народ и клир начали прерывать взаимное общение,- и вражда за Ариевы мнения возгорелась не только в Александрии, но и в других городах, особенно же в Вифинии, Геллеспонте и Константинополе» . При этом ариане убеждали императора в том, что главные причины раздоров - «упрямство и несговорчивость Афанасия» . Заключив союз с другими еретиками, мелетианами, «начали они клеветать Константину, будто Афанасий - причина всех беспокойств и смятений в обществе верующих, потому что он отвергает желающих вступить в Церковь; между тем как, если бы это было дозволено,- все пришли бы к единомыслию. Истину такой клеветы на него подтверждали равным образом многие из епископов и клириков (преемника Мелетиева) Иоанна. Часто приходя к царю, себя выдавали они за православных, а Афанасия и его епископов обвиняли в убийствах, узах, несправедливых побоях, ранах, и сожжении церквей». Интересные параллели с нашим временем провести можно, кстати...

В конце концов, владыка Афанасий был вынужден оставить Александрию и, по императорскому указу, отправился в ссылку, в Галлию. Арий со своими единомышленниками немедленно въехал в Александрию и - слово Сократу Схоластику - «Возмутил всех, тем более, что народ александрийский тогда очень сильно бедствовал - и от прибытия Ария с его сообщниками, и от отъезда в ссылку епископа Афанасия. Вскоре царь, услышав, что Арий извратил свой образ мыслей, велел ему опять явиться в Константинополь и дать отчет в новом, происходившем от того волнении».

Перед императором Арий снова оправдался. И, кроме того, получил весьма приятное известие: собор, проходивший в Иерусалиме, принял официальное решение о принятии мятежного пресвитера обратно в Церковь. Торжественную церемонию «воссоединения» ересиарха с Церковью было решено провести в одном из храмов Константинополя. Была назначена дата «триумфа» Ария.

Сократ Схоластик пишет: «В Константинополе предстоятелем Церкви случилось в то время быть Александру, давнему преемнику Митрофана. Богоугодность сего мужа открылась из теперешнего прения его с Арием, ибо, как скоро Арий прибыл, народ разделился опять на две стороны и в городе произошло смятение: одни говорили, что никейской веры колебать никак не должно, а другие спорили, что мнение Ария справедливо, и Александр находился в самых затруднительных, обстоятельствах - тем более, что Евсевий Никомедийский много раз грозился тотчас низложить его, если он не примет Ария и его единомышленников в общение. Александра не столько беспокоила опасность быть низложенным, сколько ужасало стремление противников извратить догмат. Почитая себя стражем соборных определений, он употреблял все меры, чтобы никто не выступал из их смысла. Находясь в столь тесных обстоятельствах, Александр оставил в покое диалектику и прибег к Богу - начал провождать время в непрестанных постах и никаким образом не опускал молитвы. Намерение его состояло в том, чтобы задуманное совершить втайне. Запершись один в церкви, соименной миру, и вошедши в алтарь, он повергся лицем вниз под священную трапезу и слезно молился; проведши же в этом много дней и ночей сряду, чего просил от Бога, то и получил. А прошение его было следующее: если учение Ария истинно, то пусть сам епископ не увидит дня, назначенного для состязания, а когда истинная вера есть вера содержимая епископом, то пусть Арий, как виновник всех бед, получит наказание за свое нечестие».

«Триумф» Ария и скоропостижная «обличительная» смерть

И буквально на следующий день происходит неожиданное событие. Профессор М.Э. Поснов излагает суть дела следующим образом: «Арий, бывший стариком, не перенес волнений и скоропостижно скончался ранее совершения акта введения».

Эрмий Созомен описывает события так: «Арий куда-то вышел и вдруг почувствовав расстройство в своем чреве и естественную нужду, уклонился в отведенное для этого публичное место. Так как он долго не выходил, то дожидавшиеся его вошли туда и увидели, что он сидит мертвый. Когда сделалось это известным, то стали не одинаково заключать о его смерти: одни думали, что с ним случилась внезапная болезнь в сердце, или что он умер от удовольствия, достигнув желаемого; а другие полагали, что он наказан за нечестие. Единомышленники же Ария утверждали, будто он умерщвлен волшебством».

Сократ Схоластик и вовсе предлагает читателю сцену, достойную фильма ужасов: «Поверив Арию, царь приказал константинопольскому епископу Александру принять его в общение. Это был день субботний, а в следующий Арий надеялся вступить в Церковь. Но наказание шло уже по пятам за дерзкими его поступками. Вышедши из царского дворца, Арий в сопровождении телохранителей своих, евсевиан, шествовал по самой середине тогдашнего города и обращал на себя взоры всех. Когда он находился уже близ так называемой площади Константина, на которой воздвигнута порфировая колонна, какой-то страх совести овладел им, а вместе с страхом явилось и крайнее расслабление желудка. Поэтому он спросил, есть ли где вблизи афедрон101 и, узнав, что есть позади Константиновой площади, пошел туда и впал в такое изнеможение, что с извержениями тотчас отвалилась у него задняя часть тела, а затем излилось большое количество крови и вышли тончайшие внутренности, с кровью же выпали селезенка и печень, и он тут же умер. Этот афедрон в Константинополе показывают и доныне; он находится, как я сказал, позади Константиновой площади и рынка в портике. Все проходящие, указывая на него пальцем, тем самым напоминают, какого рода смерть постигла Ария» .

Никейский собор и смерть Ария, иллюстрация к Speculum historiale Винсента из Бове

Профессор А.А. Спасский считает, что Созомен и Сократ Схоластик рассказывают о смерти Ария «с большими прикрасами», а фактическую сторону дела «передает Афанасий». Святитель Афанасий Великий пишет: «Общий конец жизни для всех людей есть смерть,- и не должно порицать никого за то, что он умер, хотя бы это был враг; ибо неизвестно, не постигнет ли то же и нас до вечера. Но кончина Ария произошла не просто, и потому достойна рассказа. Когда евсевиане грозились ввести его в Церковь; то константинопольский епископ Александр противился этому, а Арий полагался на силу и угрозы Евсевия. Наступила суббота,- и в следующий день он надеялся быть введенным в церковное собрание. Борьба была велика: те грозились, а Александр молился. Но Господь сам явился судьею и решил дело против неправедных. Еще не закатилось солнце, как Арий, побуждаемый нуждою, пришел в известное место и там упал, лишившись вдруг того и другого,- и общения, и жизни. Узнав об этом, блаженный Константин удивился и увидел, что клятвопреступник обличен. Тогда всем стало ясно, как бессильны угрозы евсевиан, и сколь суетна была надежда Ария. А вместе ясно стало и то, что арианское безумие лишено Спасителем общения и здесь, и в Церкви первородных».

Кому смерть Ария была на руку?

Так или иначе, ясно: смерть Ария была скоропостижной и неожиданной для всех. Ариане, ясное дело, немедленно обвинили православных в убийстве Ария. Однако обвинения эти совершенно лишены логики. Помимо всего прочего, у православных не было никакого мотива организовывать покушение на Ария. Арий был совершенно несамостоятельной фигурой.

Как справедливо подметил профессор А.А. Спасский, «Ария нельзя назвать ни единственным виновником спора, поднятого им, ни основателем того учения, которое навсегда осталось тесно связанным с его именем. Он был лишь одним из многих представителей лукиановского кружка, возникшего к началу IV века, богословское направление, которого сложилось независимо от него и ранее, чем своим противоречием Александру он привлек на себя общее внимание. Все, что сделал Арий, состояло в том, что в лице именно его это новое направление в первый раз столкнулось с противоположным александрийским направлением, и вследствие этого начался спор, который рано или поздно, но необходимо возгорелся бы и помимо Ария. Поэтому-то в рядах прочих деятелей арианства Арий никогда не занимал положения главы или руководителя их. Обстоятельства выдвинули его вперед и поставили в центре событий, наполняющих начальную стадию арианских движений, так что, по-видимому, весь вопрос сводился к его личности. Но когда, после никейского собора, условия спорящих партий изменились, то вместе с ними сошел с передовой сцены и Арий и его личная судьба не оказала никакого влияния на дальнейшее развитие движения».

Собственно, с его смертью для православных ничего не изменилось. Но существовала группа людей, которым смерть Ария как раз была очень на руку - евсевиане, сторонники неугомонного никомедийского епископа, боровшиеся против Никейского Символа под знамёнами арианства. Этой группе Арий мешал - своей непримиримостью и своим упрямством. Ересиарх не соглашался поступиться ни единой строчкой своего «учения», мешал привлекать в сторонники людей, для которых «строгое арианство» было уж чересчур «революционным». Группа евсевиан, по словам Спасского, «первоначальное арианство отвергала более энергично, чем единосущие»... Впрочем, никак нельзя списывать со счетов и банальную версию, что Арий просто умер от волнений, которых на его долю - с начала арианских споров - выпало немало.

Дело Ария - его ли личное дело?

Святитель Афанасий Великий подводит итог жизни ересиарха: «Такова, говорят, была смерть Ария. Есть сказание, что долго никто не употреблял того стула, на котором он умер. И когда многие входили в упомянутое общественное место для нужды,- что обыкновенно делается простым народом,- входившие предостерегали друг друга от того стула. Таким образом к месту, в котором Арий получил наказание за свое нечестие, и последующие люди имели какое-то отвращение. Впрочем, чрез несколько времени, некто из единомышленников Ария, человек богатый и сильный, постарался купить его у казны и, построив на нем дом, изменил прежний его вид; так что оно изгладилось из памяти народа и преемственное предание уже не воспоминает насмешливо о смерти Ария».

Отождествление «безумного Ария» из видения Петра Александрийского с ересиархом берёт своё начало с Созомена. Фреска братьев Зографи, 1750 г.

Вот так же и на месте учения Ария создавали новую ересь, которая во многом не совпадала со «строгим арианством» по букве, зато почти полностью совпадала с ним по духу. А отца арианства постарались как можно быстрее забыть. Профессор А.А. Спасский пишет: «В сороковых годах четвертого века, т. е., всего лет двадцать спустя после нaчaлa споров, на соборе антиохийском, сами ближайшие сотрудники Ария отреклись от него. Изданная этим собором первая вероисповедная формула открывается таким заявлением: «мы не были последователями Ария, ибо, как, будучи епископами, мы могли бы следовать за пресвитером?», - а между тем во главе собора стоял тот же самый Евсевий, который первым из восточных епископов принял сторону Ария. И эта судьба Ария в арианских спорах понятна: дело Ария не было его личным делом, - оно затрагивало интересы более глубокие и общие, интересы обширного и влиятельного кружка ученых богословов, которые с течением времени и взяли ведение его в свои руки»...

Окончание следует.

Список использованной литературы:

Спасский А.А. «История догматического движения в эпоху вселенских соборов». Издание второе. - Сергиев Посад, 1914.

Эрмий Созомен «Церковная история». - СПб., 1851.

Православная энциклопедия под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Электронная версия. http://www.pravenc.ru/

Бриллиантов А.И. К вопросу о философии Эригены к истории арианского спора. Происхождение монофизитства. Труды по истории древней Церкви. - Спб., 2006.

Поснов М.Э. «История христианской Церкви (до разделения церквей в 1054)». - София, 1937. (электронная версия)

Сократ Схоластик. Церковная история. - М., 1996.

Наиболее представительные дебаты и важнейший вселенский собор в ранней Церкви состоялись благодаря одаренному мыслителю Арию. Родом он был из Ливии или Киринеи, учился, видимо, в Антиохии, поскольку называет Евсевия Никомидийского «мой друг лукианист», а Лукиан преподавал в Антиохии. Иное объяснение такому обращению найти вряд ли возможно. Некоторые древние источники связывают начало его церковной деятельности в Александрии с возникшей в то время мелетианской распрей, однако они, скорее всего, выдают желаемое за действительное, стремясь показать, что знаменитый еретик был таковым с самого начала. Достоверно лишь то, что Арий действительно служил пресвитером в крупной александрийской церкви, что являлось довольно высокой должностью: в тех краях пресвитеры были для своих общин как епископы, а когда требовалось назначить епископа Александрийского, их голоса имели решающее значение. Неудивительно, что он осмелился спорить со своим епископом Александром на богословские темы. Сейчас невозможно установить, кто первым высказал несогласие: Александр ли возмутился нетрадиционными идеями молодого пресвитера, или Арий не смог промолчать, усмотрев в проповедях епископа идеи савеллианства. В свете послания Константина первый вариант кажется ближе к исторической правде (Евсевий, «Жизнь Константина», 2.69). Свою роль сыграли и плохие отношения Александра с другими пресвитерами, например, в 321 г . с раскольником и противником Ария Коллуфом (Феодорит , «Церковнаяистория», 1.4.3).

Вопрос, положивший начало конфликту, неизвестен. Современные теологи приписывают Арию все взгляды, которых по какой-то причине не разделяют, а древние документы только запутывают дело. Во-первых , собственных работ Ария почти не сохранилось. То, что есть, содержится в сочинениях его противников, а, следовательно, отобрано с определенной целью или вообще переиначено. Во-вторых , ему нередко приписывают слова, которых он сам никогда не произносил, например знаменитое «Было [время], когда Его не было», отрицающее вечность Сына. Если бы фраза действительно принадлежала ему, противники прямо указали бы на это. В-третьих , споры вокруг Ария привели к разногласиям по целому ряду вопросов, как церковных (о якобы имевшей место тирании епископа Афанасия), так и богословских (об Отце и Сыне), все это относят к «арианской распре», хотя сам пресвитер не имел прямого отношения к этим спорам. Следует помнить, что Арий и арианство - далеко не одно и то же.

Сохранившиеся послания и поэтическое произведение «Фалия» указывают на то, что сам Арий считал себя почитателем традиций, последователем уважаемых учителей и послушным церковнослужителем. Он верил, что есть «единый Бог, нерожденный, вечный, безначальный» («Послание к Александру»), а Сын Божий как бы открывает нам Отца Своей непохожестью на Него: «Мы называем Его Нерожденным, ибо рядом есть Тот, Кто по природе Своей рожден; мы славим Его как Безначального, ибо рядом есть Тот, Кто имеет начало; мы поклоняемся Ему как Вечному, ибо рядом есть Тот, Кто появился во времени» («Фалия», И.3-5). Благодаря Своей ограниченности в этом отношении Сын может общаться с людьми, существами несовершенными, и рассказывать им о неизреченном Боге. Даже в Себе Самом Отец непроизносим, и полностью о Нем не способен поведать никто, даже Сын. Этот беспредельный и неописуемый Бог и есть Бог Священного Писания, и Он дал начало «Единородному Сыну до вечных времен, и через Него создал века и вселенную, и породил Его не по подобию, а по истине» («Послание к Александру»).

Здесь Арий прибегает к испытанному способу, известному еще апологетам: он защищает непостижимую и неизменную сущность Отца, передавая Сыну заботы о сотворении мира и времен. Поражает другое. Любимый термин Ария - «единородный» (греч. monogenes), и опирается он прежде всего на Ин. 1:18: «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил». В некоторых рукописях Евангелия от Иоанна вместо «единородный Сын» стоит «единородный Бог», и это выражение тоже встречается у Ария («Фалия», 11.23).

Слово «единородный» свидетельствует, что Сын не обладает свойством нерожденности, характерным для Отца, однако существенно отличается от всех тварей, поскольку «единородный» значит «единственный в своем роде». Он «совершенное творение Божие, но не как одна из тварей; рожденный (греч. gennetos), но не произведенный (греч. gegennemena)» («Послание к Александру»). То же Арий пишет о вечности и безначальности. Сын имеет начало или источник (греч. arche) в Отце, а Сам является Творцом веков, а потому до Него не было времени. Он не вечен в том же смысле, как Отец, ибо «рожден до времени», до сотворения мира. Далее Арий утверждает, что Сын отличен от Отца, Он - отдельное и самостоятельное существо, поскольку не обладает важнейшими свойствами Отца, а именно, вечностью и нерожденностью. Его можно назвать «создание», «нечто сотворенное», поскольку Он пришел из небытия.

Во всяком случае, греческая Библия ясно говорит, что Господь сотворил Премудрость началом пути Своего, первой из созданий Своих (Притч. 8:22). Это означает, что Он один произошел прямо от Отца в том смысле, что существует только по воле Отчей, все остальное (и Дух) появилось через Сына. По воле Своей Отец наделил Его изобилием славы и, породив Его, приблизился к пределам Своего могущества: «Отец способен породить такого, как Сын, но не более превосходного, совершенного или сильного» («Фалия», II.28-29). Любимые имена Христа у Ария - Сын и Бог. Он избегает терминов «Логос», «Премудрость» и «Сила», кроме тех случаев, когда речь идет о прославлении Сына по воле Отца, потому что боится неизменные свойства Отца приписывать рожденному Сыну: «Бог премудр, ибо Сам обучает Премудрость всем наукам» («Фалия», 11.10). Сын - Премудрость Отца, творящая мир и открывающая знание о Боге.

Некоторые из сторонников Ария считали, что называть Сына подобными именами - значит приумножать неясности. Противники Ария заявляли, что имена типа Премудрость, Слово и Сила свидетельствуют, что Сын обладает вечностью, как Отец, поскольку Бог всегда был премудрым, мыслящим и сильным. Арий мог бы оговориться, что использует термин «Бог» в отношении Сына столь же условно, как «Логос» и «Премудрость», но на самом деле это не так. Сын есть истинный Бог, хотя и «единородный» Бог.

Ключевые формулировки грешат двусмысленностями. Если Сын родился от Отца, Он не может быть безначальным (греч. anarchos). Возможно, Арий имеет в виду «произошел, как река из источника». Такого взгляда придерживались противники его и Оригена, которые настаивали на «вечном порождении» Сына Отцом. Однако не исключено, что речь идет о вечном существовании Отца без Сына до того момента, когда Сын родился. Противники Ария приписали ему слова: «Было, когда Его не было» (греч. en pote hote ouk en). Некоторые строки из «Фалин» (II.20-23), казалось бы, подтверждают это: «Было Единство, но Двойственности не было, пока не было Его. Изначально, когда Сына не было, Отец был Бог. Сын же, Которого не было, пребывал в Отчей воле, Он - единородный Бог».

Если времени еще не существовало, что может означать слово «пока»? Сам Арий не спешит разрешать этот парадокс: «Бог, первопричина всего, нерожден и един, нет другого. Сын же рожден вне времени Отцом, а, будучи сотворен прежде всех веков, до рождения не был» («Послание к Александру»). Официальное послание Александра (325 г .), где он предает Ария проклятию, считает это главной ересью: «Получается, Бог не всегда был Отец, а было время, когда Он Отцом не был. Слово Божие пребывает не от века, а сотворено из небытия: вечный Бог создал ранее несуществовавшее из несуществующего» (Сократ , «Церковная история», 1.6.9). Таким образом, важнейшим вопросом спора стало вечное бытие Сына.

В идеях Ария и его противников чувствуется влияние философских дебатов, известных некоторым христианским богословам, о вечности мира и о соотношении между формой и содержанием. Имеет ли мир начало? Существует ли Бог вне сотворенной вселенной? Может ли быть познаваема форма без содержания, из которого она будто бы сделана? Ориген создал картину мира, где живут сотворенные «умы», совечные Богу (это сходно с платоновским миром идей), и находятся многие преходящие материальные тела, в которые умы заключены. При этом вечность Сына-Логоса не противоречила вечной сотворенной вселенной чистого разума, способного обучить материю.

Арий же, подобно противнику Оригена Мефодию, не мог принять идею о сотворенном мире, совечном Богу. Пространство и время существуют только в Сыне, Который появляется по воле Бога: «Премудрость стала премудростью по воле премудрого Бога» («Фалия», 11.24); «Он привел Его в со-пребывание с Собой по Своей воле» («Послание к Александру»). По Арию, прежде Сына и сотворенного мира существовал безвременный Бог, и Он породил Сына, а с Ним дал жизнь времени и всему творению.

Александр не устает упрекать ариан за идею об «изменчивом» Христе (Сократ , «Церковная история», 1.6.10-12). Собственные послания Ария опровергают это обвинение («Послание к Александру», «Послание к Евсевию»). «Изменчивость» предполагает переход в худшее качество, а для Бога это невозможно. Арий считал Сына неизменным, но в менее абсолютном смысле, чем Отца: Его постоянство сохраняется по воле Отца, то есть в, принципе, перемена для Сына возможна. Антиарианский Антиохийский собор предал анафеме «тех, кто говорит, будто Он неизменен по Своей воле, и отрицает Его неизменность по естеству, как у Отца». Некоторые современные теологи считают, что»важнейшей чертой арианства является положение: Сын свободен изменяться к лучшему и противостоять искушению усилием воли. Однако это плохо стыкуется с желанием Ария показать, что Сын постоянен и превосходит любое сотворенное существо.

Вмешательство Константина

Когда Константин окончательно разгромил Лициния и начал в 324-325 гг. укреплять свои позиции на Востоке, он обнаружил в церквах разделение. Историки все еще не пришли к единому мнению о дате Александрийского собора, предавшего проклятию шесть пресвитеров, шесть диаконов и двух ливийских епископов, хотя, вероятнее всего, он состоялся в самом начале 325 г . Ранее на подобном собрании постановили изгнать из Церкви Ария и его сторонников, после чего те переселились в Палестину и основали там общину. И Арий , и Александр вели переписку с епископами в других землях. Наиболее влиятельным на Востоке был Евсевий, которому подчинялись церкви столичного города Никомидия. Он встал на сторону Ария, и его сразу поддержали несколько епископов Палестины и Сирии, в частности другой Евсевий (Кесарийский), величайший ученый и историк своей эпохи, прозванный также Памфилом по имени своего учителя-оригениста.

Константин попытался уладить конфликт и в 324 г . написал письмо, адресованное обоим виновникам спора, Александру и Арию (Евсевий, «Жизнь Константина», 2.63-72). Его послание упоминает об истоках распри, рассказывает о бессмысленном вопросе, который Александр задал по какому-то месту из «Закона» (т. е. Священного Писания), и о поспешном и неверном ответе на него. Такая беседа не могла быть полезна для слушателей и, вообще, не отражала никакой умственной деятельности. Император советовал просто забыть и вопрос, и ответ, чтобы положить конец развязанной ссоре. Однако послание опоздало, собор уже официально объявил об анафеме, а по церковным правилам обратного хода у дела быть не могло. Если бы Ария и его сторонников простили и приняли в лоно Церкви, они всю жизнь оставались бы мирянами; и даже такое неполное восстановление статуса требовало личного распоряжения императора. Как справедливо замечает Евсевий Кесарийский , попытки Константина установить мир в Церкви делают ему честь, но они так и остались только попытками.

Антиохийский собор 325 г .

Весной 325 г . в Антиохии, втором по величине городе на Востоке, состоялся собор. Поводом были выборы епископа, но речь зашла об арианстве, поскольку съехавшиеся главы церквей были как бы в заочном споре по этому вопросу. Большинство поддержало Александра, а новый епископ Евстафий возглавил борьбу против «вредной ереси» и усердно вел ее до своего отстранения с поста где-то между 326 и 330 гг. Из документов собора сохранилось только синодальное послание. В нем утверждается, что собор поддерживает Александра, проклявшего ариан; далее приводится «правило веры», и в конце предаются анафеме трое епископов, не согласных с общим мнением.

Антиохийское «правило веры» значительно длиннее, чем Никейский символ, и в нем конкретно излагаются взгляды большинства по спорным вопросам. Там говорится, что «единый Бог, Отец всемогущий, непостижимый, неизменный и неподвижный» является Творцом и Законодателем. Иисус Христос, Его единородный Сын, рожден не так, как сотворено все сущее, а неким таинственным образом, известным только Отцу и Сыну. Его отношения с Отцом сводятся к слову «Образ» (греч. Eikon): будучи Образом Отца, Он так же неизменен и неподвижен; нельзя думать, будто Он усыновлен или явился из небытия благодаря усилию воли. Рождество, Страсти и Воскресение Христа по плоти тоже упомянуты, как и Его роль на Страшном суде. Отдельно перечислены вредные заблуждения: что Христос сотворен; что было время, когда Его не было; что Он неизменен благодаря усилию воли, - «ибо Спаситель наш есть Образ Отца во всем, и в этом особенно».

Очевидно, что все положения составлены под влиянием Александра с целью разрешить противоречия между ним и Арием: утверждается со-вечность Отца и Сына, рожденность и несотворенность Христа, Его неизменность (причем разбираются тонкие различия между неизменностью и неподвижностью). Отход от идей Александра намечается лишь в той части, где все аргументы сводятся к библейскому тексту об Образе Божием. Здесь, как мы вскоре убедимся, чувствуется дух антиохийского богословия.

Последняя часть синодального послания посвящена возмутительному поведению Феодота Лаодикийского, Нарцисса Неронийского и Евсевия Кесарийского, не пожелавших разделить взгляды большинства. На всякий случай инакомыслящих временно отлучают от Церкви с оговоркой: они имеют право явиться на «великий синод священников в Анкире», покаяться и признать истину. Так начинается новая глава в арианском споре.

Маркелл Анкирский

Неизвестно, кто предложил провести «великий синод священников в Анкире»; вполне возможно, что это был Константин , не увидевший перемен после своего послания. Группа епископов, возглавляемая Маркеллом Анкирским, выступила от его имени с такой идеей и получила поддержку. Взгляды Маркелла, которые с годами становились все более четкими, объясняют необыкновенную популярность арианства на Востоке. Они отличаются от принятого в Антиохии «правила веры» (см. его «Послание Юлию Римскому»). Сын обладает теми же свойствами, что Отец, поскольку является Его Словом, Премудростью и Силой, а значит, пребывает в едином бытии (сущности, ипостаси) с Ним от века. Идея о трех Ипостасях Божиих была совершенно неприемлема для Маркелла.

Восточные христиане особенно возмущались подходом Маркелла к толкованию тех мест Ветхого Завета, где они традиционно находили подтверждение идее о том, что Христос есть самостоятельное Лицо Бога, как Отец. Анкирский епископ трактовал все эти тексты как относящиеся к земной жизни Иисуса. Так, слова «Господь имел Меня началом пути Своего, прежде созданий Своих» (Притч. 8:22 согласно греческой Библии) обычно понимали как предвечное рождение Сына еще до появления мира (Александр и Арий оба придерживались именно этого взгляда), но Маркелл считал, что речь идет о Рождестве по плоти, которое явилось началом «нового сотворения мира». Он представлял Бога как вечное неделимое Существо (Монаду) с непосредственно присущими ему Словом и Духом, Которые в определенное историческое время появляются и создают впечатление «диады» (двоицы) или «триады» (троицы), но по мере развития мира вновь возвращаются внутрь единого Бога.

Маркелла осуждали и за неправомерное толкование 1 Кор. 15:24-28. Он считал, что Христос придет вторично и будет судить мир, после чего Царство Сына прекратится, Он предаст Себя в руки Отца, и тогда «Бог будет все во всем». В конце времен Бог опять превратится в изначальную Монаду. Маркелл полагал, что все упоминания о самостоятельных действиях Сына относятся к его плотскому существованию (то есть к периоду от зачатия во чреве Девы Марии до установления Его Царства на земле); в остальное время Он существует и царствует как Логос и Разум Отца. Противники Маркелла приводили из Лк. 1:33: «Царству Его не будет конца» - и настаивали, что Сын - вечная, самостоятельная и личностная Ипостась. Подробности этого спора всплывут спустя годы после Никейского собора, когда Маркелл напишет трактат против арианского философа Астерия, а Евсевий Кесарийский - разгромную работу против Маркелла.

Никейский собор и символ веры

Если бы синод состоялся в Анкире под председательством Маркелла, как вначале намечалось, то исход встречи был бы предрешен: верх одержали бы самые крайние противники ариан. Не желая предвзятого обсуждения, Константин решил перенести его в Никею под предлогом удобного географического положения города и благоприятного климата. Не исключено, что такую идею подсказал императору Евсевий Никомидийский, который был близок ко двору, а в Никее имел друга - епископа Феогниса. Добираться до Никеи было легко, через город проходило много транспортных путей, а потому на вселенский собор съехались епископы со всех концов Империи, хотя больше - с Востока. Двадцатого мая 325 г . на торжественном открытии, которым руководил Константин, присутствовало не менее 230 человек. К сожалению, до нас не дошли подробности обсуждения, его ход приходится восстанавливать по фрагментарным и субъективным воспоминаниям участников, а также по нескольким официальным протоколам. Узнать о принятых решениях помогает Евсевий Кесарийский , незадолго до этого осужденный на Антиохийском соборе. Можно предположить, что он явился перед императором с новой редакцией «Церковной истории». В старом варианте книга заканчивалась совместной победой Константина и Лициния, а теперь Евсевий поспешно добавил описание преступлений Лициния против христиан и рассказ о воссоединении всех земель в единую империю под началом богоизбранного Константина. После собора Евсевий направил письмо в Кесарию, и оно сохранилось у его противника Афанасия («О декретах», 33; см. также: Сократ , «Церковная история», 1.8).

Евсевий приводит два символа веры: один свой, а второй - принятый на вселенском соборе, с которым принужден был согласиться. Епископ утверждает, что свой символ веры выучил перед крещением, а позже преподавал его сам, будучи пресвитером и епископом. Отсюда и название «Кесарийский символ веры»:

«Веруем во единого Бога, Отца всемогущего, Творца всего видимого и невидимого;

И во единого Господа Иисуса Христа, Слово Божие, Бога от Бога, Свет от Света, Жизнь от Жизни, единородного Сына, рожденного прежде всякой твари, от Отца рожденного прежде всех веков, через Которого все сотворено; ради нашего спасения ставшего плотью и обитавшего среди людей, и страдавшего, и воскресшего в третий день, и восшедшего к Отцу, и вновь грядущего во славе судить живых и мертвых;

Веруем во единого Святого Духа.»

Ничего неправоверного в этом символе веры нет, он, вероятно, появился в Кесарии еще задолго до арианского спора. Евсевий от себя добавляет, что верит в существование и бытие трех Лиц, из Которых «Отец - истинно Отец, Сын - истинно Сын, Святой Дух - истинно Святой Дух», и приводит Мф. 28:19 как свидетельство о Троице. Подобно Арию, утверждавшему, что Сын рожден «не по подобию, а по истине», Евсевий говорит, что его символ веры противостоит идее о том, что Сын существует только как Премудрость или Слово Отца и неотличим от Него.

Епископ считал свое изложение христианского учения неопровержимым (хотя некоторые и пытаются его оспаривать) и ссылался на авторитет Константина, принявшего Кесарийский символ и рекомендовавшего его к повсеместному распространению с добавлением слова «единосущный» (греч. homo-ousios). Достоверность этих событий не вызывает сомнений, несмотря на явную заинтересованность рассказчика. Злейший враг Евсевия Евстафий Антиохийский представляет дело совсем по-другому: Евсевий (правда, непонятно - Кесарийский или Никомидийский) выступил с символом, содержание которого повергло присутствующих в негодование, они порвали свиток и взамен написали новый текст. Вполне возможно, что речь идет о том же самом событии. Так или иначе, Константин предложил включить в символ веры слово «единосущный».

Евсевий сообщает, что «они, под предлогом добавления homoousios», составили следующий вариант:

«Веруем во единого Бога, Отца всемогущего, Творца всего видимого и невидимого;

И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, от Отца рожденного, единородного, то есть из сущности (ousia) Отца, Бога от Бога, Свет от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, единосущного Отцу, через Которого все сотворено на небе и земле; ради нас людей и ради нашего спасения сошедшего и ставшего плотью, сделавшегося Человеком, и страдавшего, и воскресшего в третий день, и восшедшего на небеса, и вновь грядущего судить живых и мертвых;

И в Духа Святого.»

А тем, кто говорит, что «было, когда Его не было», и «прежде рождения Его не было», и «Он пришел из небытия», или что Сын Божий есть иное бытие (hypostasis) и иная сущность (ousia)у или что Он изменчив и непостоянен, - именем соборной апостольской Церкви да будут анафема.

Так выглядел первоначальный текст Никейского символа веры. В 381 г . на следующем вселенском соборе в Царьграде он был переработан, но название осталось старое, потому что «Никео-Цареградский» звучало слишком длинно.

Откуда взялся этот вариант? Принято было считать, что Евсевий предложил Кесарийский символ, и на его основе составили Никейский. Однако в 1905 г . нашли и опубликовали документ, оказавшийся единственным дошедшим до нас отчетом о ходе Антиохийского собора. Из него ясно следовало, что Евсевия временно отлучили от Церкви до следующего рассмотрения этого вопроса в Анкире. Потом «великий синод священников» перенесли в Никею, и Евсевию дали слово, очевидно, по ходатайству Константина. Опальный епископ хотел обелить себя перед лицом почтенного собрания, представив общепризнанный символ веры, одобренный императором. Различия между двумя текстами достаточно велики, даже во второстепенных деталях, поэтому более вероятно, что Никейский символ писали заново, не заглядывая в Кесарийский. Сам Евсевий считает, что разница очень существенна, и подвергает критике некоторые выражения. О некоторых разночтениях стоит упомянуть.

1. Заключительная анафема направлена против арианства, как его представляли. Однако сам Арий не подпадает под большинство обвинений: нет доказательств, что он писал: «Было, когда Его не было»; он никогда не утверждал, будто Христос изменчив и непостоянен. Хотя у него есть фразы «прежде рождения Его не было» и «Он пришел из небытия», не исключено, что слова «из небытия» неверно поняты
обвинителями, а сам он имеет в виду другое (далее у него идет: «то есть Он не часть Бога и не низшая сущность», см.: Феодорит , «Церковная история», 1.5.4). Он в самом деле говорит в одном месте «сотворенный», но в изначальном тексте Никейского символа это даже не упоминается. Позже Евсевий Никомидийский и Феогнис заявляли: «Мы подписались под символом веры, но не под анафемой. Мы
принимаем догматы символа, но не верим, что секта, предаваемая проклятию, действительно такова, как ее описали» (Сократ , «Церковная история», 1.14.3). Судя по этим оговоркам, два епископа все-таки подписали и символ, и анафему, но не считали, что обвинение относится к Арию.

2. В обоих символах стоит слово «единородный», но поразному. У Евсевия оно появляется в конце описания единого Господа Иисуса Христа, после слов «Бога от Бога, Свет от Света», а сразу после него идут пояснения «прежде всякой твари» и «прежде всех веков». Он единородный в смысле «единственный в своем роде», родился прежде всякой твари. Те же слова из Кол. 1:15 были подхвачены арианами и использовались как доказательство сотворенности Христа. Аналогично Евсевий понимает и «от Отца рожденного прежде всех веков» - Сын единственным и особым образом произошел от Отца еще до того, как появилось время. Авторы Никейского символа не могли принять такую трактовку. Маркелл и Евстафий считали, что Кол. 1:15 относится к появлению Христа во плоти, к новому сотворению мира. Выражения «от Отца рожденный» и «единородный» означали у них, что Христос берет начало в сущности (ousia) Отца. По Маркеллу, Христос есть орудие сотворения мира, поскольку Он - Логос, пребывающий непосредственно в Отце, Его Премудрость и Сила. Неслучайно в Никейском символе фраза «через Которого все сотворено» следует сразу же за словами «единосущного Отцу», а у Бвсевия она стоит после «рожденного прежде всех веков». В Никейском тексте Бог предстает как единая Сущность (ousia), Которая творит единым движением через собственную Премудрость, а двойственность появляется только при Боговоплощении.

3. Еще одно отличие: у Евсевия отсутствует фраза, направленная против ариан: «рожденного, не сотворенного».

4. Вместо кесарийского «ставшего плотью и обитавшего среди людей» в Никейском символе стоит: «ставшего плотью, сделавшегося Человеком». Евстафий хотел подчеркнуть пол ноту вочеловечивания Христа: одной плоти недостаточно, чтобы стать человеком, требуется еще мыслящий дух, разум. Ариане и сторонники Александра в равной мере недооценивали это положение и представляли Сына Божия прежде всего как обретающего человеческое тело.

Евсевию не понравился Никейский символ. Слово «единосущный» могло подразумевать, что Христос исшел из Отца способом, отличным от рождения детей от мужа и жены по хотению плоти. Однако оно не исключало иной трактовки: будто часть Отца вдруг отделилась от Него; именно это опасение побудило Ария отвергнуть термин homoousios как манихейство (он дважды упоминает об этом в письме Александру и один раз в «Фалин», П.9). Не желая поднимать новый спор, Евсевий принял это положение, успокоив себя, что верной является первая трактовка, «Сын ни в чем не схож с рождаемой тварью, но во всем подобен Отцу, породившему Его; и происходит Он не из иной ипостаси или сущности, но из Отца» («Послание к Александру», 5 и 7). Здесь он прибегает к аргументу, который в Антиохии использовали против него самого: Сын во всем как Отец, и у Него нет иного источника, кроме Отца.

Западная традиция говорит о единой сущности (substantia) Отца, Сына и Святого Духа. Евстафий и другие употребляли в этом значении homoousios. Евсевий и многие другие подобно ему приняли это слово, но пересмотрели его трактовку. Возможно, неоднозначность и стала причиной выбора именно этого термина. Евсевий с завидным мастерством подобрал ко всем положениям Никейского символа такое толкование, чтобы они не противоречили его пониманию слова «единосущный». Фраза «прежде рождения Его не было», преданная анафеме, могла относиться к человеческому рождению Христа, прежде которого Он, несомненно, был («Послание к Александру», 9), однако некоторые поняли ее как описывающую предвечное бытие Отца, в котором не было Сына.

Термин homoousios переводится как «единосущный», и смысл этого слова неоднозначен. «Единый» может значить «такой же» и «тот же самый». «Сущность» может относиться как к конкретной вещи или личности, так и к их природе, естеству. Евсевий принял точку зрения многих восточных епископов, то есть что homoousios следует понимать как «обладающий такой же природой».

Вряд ли первые противники Ария согласились бы с каждым словом Никейского символа. Анафема содержит положения, с которыми боролся Александр; однако Арий в письме к нему отвергает homoousios и утверждает, что в этом их взгляды совпадают. В собственном послании епископ подчеркивает, что Сын - совечен Отцу, неизменен и несотворен. Такова позиция Антиохийского собора без добавок в духе Маркелла, которыми отличается Никейский символ. Позже Цареградский собор сохранит homoousios, но уберет некоторые типично никейские черты.

Постановления Никейского собора и их последствия

Почти все решения принимались в Никее единогласно. После завершения собора списки постановлений направили церквам. Александрийской церкви и всем общинам в Египте и Ливии послали сообщение об анафеме на взгляды Ария и о низложении двух ливийских епископов - Феонаса Мармарикийского и Секунда Птолемея - за непринятие символа веры. Уладили и два других вопроса.

Первый вопрос касался мелетиан, отделившихся от египетской церкви и основавших две общины. Мелетий был лишен всех прав, хотя формально сохранил статус епископа; рукоположенные им священники могли служить только под присмотром епископов, верных Александру, и претендовать на сан епископа только при одобрении Александра. Эти унизительные условия не способствовали примирению сторон.

Второй вопрос затрагивал интересы в основном антиохийцев: собор постановил отмечать Пасху не с иудеями, а в соответствии с римско-александрийским обычаем. Сирийские церкви все еще придерживались своей традиции поститься в предпасхальную неделю по иудейскому календарю, заканчивая пост в праздничное воскресенье. Александрийцы вычисляли первое полнолуние после весеннего равноденствия и назначали Пасху на следующее после него воскресенье. Римская система была еще сложнее: пост полагалось оканчивать не позже 21 апреля, дня основания города, но обычно их календарь совпадал с александрийским. Константин лично писал сирийским церквам с просьбой пересмотреть их обычай, и они вскоре отказались от старой пасхальной традиции. На Никейском соборе приняли 20 канонов. Они не касаются трех основных вопросов, но в их достоверности нет оснований сомневаться. Речь идет о последствиях гонений, о распространении Церкви в отдаленных краях и о едином церковном порядке, учитывающем различия между духовенством и мирянами. Признаются власть Александрии, Рима и Антиохии над общинами в прилегающих землях (канон 6) и почетное положение Иерусалима, несмотря на его подчиненность Кесарии (канон 7). Этими указами просто закреплялось уже существующее соотношение между церквами. Новацианам предлагалось примирение на очень мягких условиях: их духовенство сохраняло все права и могло служить после обычного акта покаяния (канон 8). Последователи Павла Самосатского подлежали крещению, священники оставались в сане при условии нового рукоположения (канон 19). Последнее правило отражает общевосточный принцип, по которому законность крещения зависит от степени ортодоксальности богословского учения. Взгляды Павла, как и Монтана, были признаны лжеучением, а потому их таинства не имели силы. По окончании собора епископы разъехались после пышного байкета с Константином в честь двадцатилетия его царствования. Осталось только несколько человек, которым поручили обработать материалы собора и провести заседание местного церковного суда. Вероятно, они и поспособствовали серьезным решениям Константина. В конце года император устранил от должностей Евсевия Никомидииского и Феогниса, хотя собор не принимал никаких постановлений по этому поводу. Два уважаемых епископа допускали к причастию ариан, преданных анафеме, и Константин обвинил Евсевия в государственной измене и отступничестве. Однако и это не успокоило ариан в Александрии, они направили императору письмо, где Арий предлагал свой символ веры и утверждал, что его взгляды соответствуют учению соборной Церкви и Священному Писанию (Сократ , «Церковная история», 1.26.2-7). Очевидно, Никейский символ еще не стал эталоном ортодоксии, а дотому прошение было принято императором и синодом. Евсевий и Феогнис обратились в тот же суд с жалобой и напомнили, что на соборе все же подписали Никейский символ; оба они были прощены и восстановлены в правах.

Церковный суд, рассмотревший дела Ария, Евсевия и Феогниса, иногда называют Вторым Никейским собором, он состоялся в 327 или 328 г . С этого момента началось возвышение Евсевия Никомидииского и укрепление его позиции в восточной церкви; так продолжалось 30 лет. Тем временем Алексаздр и его преемник Афанасий не пожелали принять еретика Ария пресвитером, и противостояние продолжалось.

За спором о рождении Сына, Его бытии и вечности стоит вопрос, который не всегда учитывают. Арий верил, что единственный способ защитить догмат о божественном естестве Иисуса Христа - поместить Его на одну ступень ниже, чем Отца, Который останется непостижим и неизречен. Некоторые историки считают Ария монистом, близким неоплатонизму и даже Оригену, он видел мир как единый континуум, разбитый на уровни. Запредельность Бога становится приемлемой идеей: вся реальность, по сути, - ступени от творения к Творцу. Противники Ария указывали, что пропасть между Создателем и миром бездонна, а Христос является Создателем, а не созданием.

Шло время, спор не прекращался, стороны обращались к тем граням вопроса, которые вначале ускользали от их внимания: например, обладал ли Сын божественной природой или был сотворен? Обе стороны считали, что Бог позволил нам увидеть Свое лицо через Иисуса Христа. Однако Ария нельзя назвать настоящим монистом, он никогда не говорил, будто запредельный Бог через Сына плавно переходит в тварный мир. Напротив, он резко осуждал подобные взгляды, сурово критиковал тех, кто в Сыне видел «истечение из бытия Отца», доказывал, что между Сыном и творением есть огромная разница. Он приписывал все воле Отца, Который по определению непознаваем и неописуем. Эту волю он в лучшем случае называет таинственной, а в худшем - капризной. Александр и Афанасий же, наоборот, верили, что чудо сошествия с небес принесло спасительную благодать с той самой непостижимой вершины, где Отец и Сын пребывали в неразрывном общении. Их Евангелие было богаче и глубже, чем у Ария, даже с учетом недооценки этого мыслителя александрийскими епископами.

Идея о том, что Иисус Христос не единосущен Богу Отцу, но сотворен Им, принадлежит Арию, епископу г. Александрия (ум. в 336г.). Согласно его учению Христос, как творение Бога-Отца – существо ниже Его стоящее и поэтому приписывать Иисусу полноту Божественности – абсолютно неверно.

Учение Ария имело успех среди некоторых служителей его окружения, и, таким образом, в среде христианства возникло течение – арианство.

Это было время, когда закончились великие гонения на верующих во Христа. Из истории христианства мы знаем, что вплоть до конца 4 века церкви в основном удавалось сохранять чистоту своего учения. Но когда дьявол понял, что прямым нападением ему не одолеть верующих, так как это еще больше сплотит их, он решил прибегнуть к другому средству. Император Константин в 313 году подписывает указ о прекращении гонений на приверженцев христианской веры, и христианство становится легальным. История свидетельствует, что как только это произошло, церковь, лишенная возможности отстаивать свое учение в борьбе и, пребывая теперь в благодушном спокойствии, стала стремительно терять свою чистоту. Церковь стала расшатываться из-за появления в ней внутренних разногласий. Так на востоке появилась арианская ересь, и, естественно, вокруг этой новой богословской идеи возник спор.

Город Александрия, где появилось арианство, издревле являлся колыбелью гностицизма и прочих изощренных в неправде учений, с которыми боролся ап. Павел. Именно там епископ Арий пришел к выводу, что Иисус – не Божественная личность, и, следовательно, Он не равен Отцу. Очень скоро спор накалился настолько, что некоторые, вместо того чтобы внимательно исследовать этот вопрос в Писании, сочли лучшим пригласить императора Константина на специально созванный собор. Константин, в конечном итоге, согласился и к стыду церкви занял председательствующее место среди служителей. Этот собор состоялся в 325 году в г. Никея, на котором арианство было отвергнуто и осуждено. Император не играл большой роли на соборе, поскольку почти ничего не понимал в богословии, но, видя, как голосовали все, поддержал это решение. Арий был изгнан. Однако это не решило проблему. Константин не имел независимых мнений в церковных вопросах и, конечно же, духовной силы, необходимой в решении спорных вопросов относительно христианского учения. Поэтому невозможно было полагаться на постоянство его благосклонности. И действительно, менее чем через два года Константин поменял свое отношение к Арию.

По желанию Константина (327г.), Арий был приглашен во дворец. На приеме бывший изгнанник изложил свой взгляд – как он понимает природу Христа – и просил Константина вмешаться в дела церкви и прекратить споры, чтобы все могли совместно молиться о мирном правлении кесаря (и это в то время, когда Константин убивает сына Криспа и жену!).

Беседа удается, Арий убеждает Константина в своей правоте и со своими сторонниками обретает пожизненную милость императора.

Получив покровительство, Арий со своими единомышленниками начинают избавляться от своих соперников, верующих в Триединого Бога. Так, епископа Афанасия, человека искреннего и честного, которого горячо любил народ, ариане обвиняют в чародействе и убийстве человека. Афанасия вызывают на суд, но обвинение не подтверждается, так как находят живым того человека, которого все считают убитым. Лжесвидетельство ариан раскрывается перед всеми, что производит возмущение. Афанасий, человек неподкупный и прямой, не желающий молчать, открыто выступает против излишней власти императора, заявляя, что государство не должно вмешиваться в дела церкви. Этим он затрагивает самолюбие Константина. И, несмотря на протесты, Афанасия, проявившего такую дерзость, по указу Константина лишают епископства и без церемоний изгоняют в Галлию.

Таким образом, Арий до конца своей жизни остается другом императору Константину, - тому, кто объединил церковь с государством и положил начало многочисленным переменам, в результате которых церковь превратилась в «Вавилон» из книги Откровение.

На что еще повлияло арианство?

Ариане косвенным образом спровоцировали появление икон. Первые христиане не изображали Бога, так как считали, что Он невидим и Сам запрещает творить Свой образ. Но влияние последователей Ария, а также их утверждения, что Христос не Бог, а просто Им рожденный Сын, пришедший во плоти и позволивший тем самым Себя увидеть, Который к тому же является образом (иконой) Бога, дали повод изображать Иисуса на иконах. Историки подтверждают, что все географические местности, где писались первые иконы Христа, были охвачены арианством.

Кто еще был последователем Ария и его учения?

Поскольку арианам покровительствовал сам Константин, то это движение некоторое время успешно распространялось, дойдя до границ империи. Также, некоторые арианские епископы, изгнанные впоследствии императором Феодосием, нашли для себя приют среди варваров, чем не замедлили воспользоваться, обращая их в свою веру. Таким образом, к началу 5 века большинство варварских племен исповедовало арианство. Это были племена остготов, вестготов, гуннов, вандалов и многих других.

Скажите, как можно назвать, например, вандалов? Можно называть их истинными христианами, хотя они и верили во Христа, но исповедовали арианство? Но разве истинное христианство учит брать в руки меч? В Библии говорится: «По плодам их узнаете их» (Матф.7:16). История ясно открывает нам, что варвары – первые, кто стал проповедовать насилием (варвары крушили и языческие храмы и безобидные постройки, грабили и убивали людей). Разве этому учил Христос? Если в Европе церковь стала государственной, разве мечом нужно было переубеждать всех инаковерующих? Они грабили и жестоко убивали. Сегодня слово «варвар» стало синонимом жестокого человека или группы людей, которые беспощадно уничтожают все на своем пути.

Несмотря на это, многие сегодня, считающие Христа не Божественной личностью, гордятся, что они ариане.

Но не следует думать, что на Никейском соборе в 325 году были приняты ложные определения. Несмотря на начавшееся отступление, Бог еще руководил церковью, ведь именно на этом соборе был утвержден канон книг Библии, которые признаются сегодня всеми, как действительно боговдохновенные. Вы представляете, как сложно было служителям церкви при императоре, который скорее мешал, чем председательствовал; и к тому же, не имея четко сформированного библейского канона, доказать своим оппонентам, что Иисус – Вечносущая личность Божества. Благодарение Богу, что Он еще контролировал Свою церковь.

Почему в языческих системах есть понятия похожие на Троицу?

Действительно, в языческих системах встречаются понятия, похожие на Троицу. Например, у индусов боги Брахма, Вишну и Шива известны под общим определением – «Тримурти». Но говорит ли это о том, что христианство с его верой в Триединого Бога имеет общие корни с индуизмом? Вовсе нет. Тогда можно сказать, что и воплощение Сына Божьего в человеческом естестве через рождение от девы – одно из языческих представлений (нечто подобное встречается в отдельных языческих религиях); да и воскресение Христа можно сравнить с воскресением египетского бога Озириса или финикийского Адониса или халдейского Фаммуза, который, считалось, родился от небесного божества.

Итак, если идти путем подобных сравнений, то придется отвергнуть фундаментальные библейские положения о рождении, смерти и воскресении Христа. Но мы же этого не делаем!

И все же, каким образом искаженные представления о Триединстве, рождении Иисуса, Его смерти и воскресении попали в языческие религиозные системы? Ответ прост. Это дело дьявола. Он знал, каков наш Бог и Его природа. Зная также что придет однажды Спаситель и отдаст Свою жизнь за людей, постарался подготовиться и наполнить наш мир ложными представлениями о Троице и о миссии Христа. Этим он хотел сделать все возможное, чтобы истинное представление о Боге и о спасении было искажено и, в конечном итоге, не принято. И надо сказать, у него это получилось. До сих пор некоторые так называемые ученые полагают, что понятия Троица, чудесное рождение Христа, Его смерть и воскресение, есть не что иное, как мифы, которые зародились еще раньше в представлении древних египтян, вавилонян или греков.

Не удивительно, что учение похожее на арианство дает о себе знать и в наше время. Во все времена появлялись люди, которые противостояли Божьей истине.

Это было и учение ариан;

И учение манихеев (смесь христианства и гностицизма). Они утверждали, что Святой Дух – это эманация Отца;

И учение модалистов. Его приверженцы утверждали, что Святой Дух – не отдельное от Бога и Сына лицо, а лишь сила или проявление Божественного Логоса;

И учение эбионитов-гностиков (смешение христианства, иудаизма и греческой философии), приверженцы этого учения говорили о Духе, как об инструменте Отца;

И учение пневматомахов, его приверженцы также не причисляли Духа Святого к личностям Божества.

Наряду с этими учениями в их доктринальных воззрениях присутствовали целые наборы небиблейских, полухристианских, полуязыческих концепций. Все эти движения, инициированные дьяволом, пытались расшатать церковь на протяжении первых 3-4 веков, когда она еще боролась и держалась истины. Сегодня, перед закрытием двери благодати, это же ложное учение активируется и начинается просеивание в Церкви Божией.

Е. Уайт неоднократно предупреждала: «Те, кто отказывается от ясного учения Писаний и убедительной силы Святого Духа Божьего, отдают себя во власть бесов. Критика Библии и всевозможное теоретизирование открыли путь для спиритизма и теософии, этих современных форм древнего язычества, нашедших себе пристанище даже в христианских церквах» (1).

Она писала также: «Самый последний обман сатаны будет направлен на то, чтобы обезоружить свидетельство Божьего Духа. Сатана будет проявлять максимальную изобретательность, чтобы подорвать доверие» (2).

«Вновь и вновь хочу сказать: нам необходимо быть готовыми к тому, чтобы воспрепятствовать влиянию людей, изучающих науки, происходящие от дьявола. Через такие науки сатана пытается превратить ни во что понятия о Боге и Христе» (3).

«Хотелось бы, чтобы все уяснили, что моя уверенность в том свете, что дал мне Бог, -тверда, поскольку я знаю, что сила Святого Духа возвеличила истину и освятила ее, говоря: "Вот истина, шагай в ней”. Истина, содержащаяся во многих книгах, защищена словами: "Так говорит Господь”» (4).

«Те, кто внимательно изучит содержащиеся в них наставления и воспримет их как исходящие от Господа, смогут избежать многих широко расставленных заблуждений. Те, кто принял истины, содержащиеся в этих книгах, не пойдут по ложным путям» (5).

Итак, Бог хранит в истине книги Е. Уайт; и эти книги в свою очередь сами становятся ограждением от всех лжеучений. Читайте их. И самое главное – изучайте Библию. Библия открывает нам, что Бог – это самая уникальная и неповторимая единица существования во вселенной, состоящая из вечных и равных между Собой личностей, сплоченных в самом крепком союзе единства и любви. Такой модели бытия во вселенной больше не существует.

Те, кто попал под влияние антитринитарных верований – это, как правило, очень ревностные люди, замечающие всякую неискренность. Они готовы многое сделать ради Бога. Большинство из них – любят Его. Но их слабость заключается порой в их сильных сторонах. Их беда – это узость мышления, склонность к индивидуализму, фанатизму и ощущению себя мучениками. Таковые с легкостью поддаются замаскированному обману, имеющему вид Божьей реформы. Они пытаются разобраться самостоятельно с яркими аргументами новых веяний, совпадающими с их настроением. А если уж им попали в руки печатные издания, критикующие церковь, ее руководителей, это как бальзам для души, мол, не я один так думаю. Постепенно, даже позитивная критика перерастает в нечто большее, и человек начинает сомневаться в истинности Церкви. А дальше – часто все идет по одному и тому же сценарию: высказываются мысли вслух, суть которых сводится к тому, что церкви слабые, трехангельскую весть не возвещают, ее члены – мирские, и что удивительно, начинают уже говорить не «Мы», не «Наша церковь», а все чаще и чаще слышишь: «Они», «У них». И если кто-то скажет им, что они не правы, что они ошибаются, таковые начинают чувствовать себя отверженными пророками, страдальцами за «истину». И чем дальше в лес – тем больше дров. Человек оказывается вне церкви, вне членства. Но он убежден, что истина и Бог с ним. И жизнь теперь посвящается борьбе с заблуждениями, с родной некогда церковью.

Точно по такому сценарию разыгрывалось восстание на небе.

А что произошло на самом деле? На самом деле человек был просеян. Это серьезный вопрос. Попросту говоря, невидимый фронт зла одержал победу и завладел еще одной душой. Я не собираюсь быть судьей. Не хочу делить церковь на овец и козлов. Не собираюсь выявлять, кто плевел, а кто пшеница. Это прерогатива Бога. Предоставив все аргументы, мы можем только молиться, чтобы Бог Сам вмешался и остановил это ложное движение. Я уверен, - многие искренние души опомнятся и присоединятся к церкви, у которой 28 Библейских доктрин, и примет их все.

1Жел. век.с.258.
2Избранные вести т.2 с.78.
3Свид. Т. 9, с.68.
4Письмо 90,1906. Цитата взята из книги «Литературный Евангелизм.
5(Лит. Еванг.).

Пастор Александр Серков

Узнав о таком учении, епископ Александрийский Александр запретил проповедовать Арию свое учение. Но Арий проявил неповиновение и в результате к нему присоединилась часть Александрийского клира. Арий имел очень привлекательный вид - как ученый, так и подвижнический.
Епископ Александр созвал Собор египетского округа и в 323 г Собор осуждает Ария и отлучает от церковного общения. Но этот Собор не прекратил смуту. После осуждения Арий странствовал по Сирии и Малой Азии, ища поддержки среди влиятельного духовенства.

Арий принадлежал к школе Лукиана из Антиохийской школы. Лукиан до 311 г в Антиохии оставил много учеников, так называемых солукианистов . Потом он принял покаяние, сделался пресвитером и умер мученической смертью.

Арий стал писать письма антиохийским солукианистам, в частности двум епископам: Евсевию Никомедийскому и Евсевию Кессарийскому , чтобы приобрести влияние при дворе императора Константина. И вскоре Арий достигает своего. После осуждения Арий и его последователи были высланы из Александрии. Но Евсевий Никомедийский и Евсевий Кессарийский настояли на его возвращении в Александрию, собирают свой Собор, где требуют, чтобы Александр Александрийский признал учение Ария. Александр выставил в свою помощь других епископов.

Все это дошло до императора Константина , который очень болезненно переживал церковные смуты. Император Константин пишет Александру и Арию письма с просьбой не ссориться из-за пустяков, из-за софизмов. Император Константин посылает Осию Кардубского , свое доверенное лицо, в Александрию. Осия понял, что дело идет не о пустяках, он отправляется в Антиохию, где тогда нужно было избрать епископа, и там происходит стихийный Собор, который берет на себя всю эту непростую ситуацию. Этот Собор осуждает Ария, Евсевия Никомедийского и Евсевия Кессарийского. Вернувшись к императору Константину, Осия рассказал ему о неправоте Ария. Император Константин решает созвать Вселенский Собор .

До этого для Церкви было привычно иметь дело с Поместными Соборами. Но идея Вселенского Собора приходит в голову впервые императору Константину. Многим эта идея казалась непривычной. В 325 г . все епископы, в основном восточной части империи, и некоторые представители западной, а также епископы не Римской империи: Скифии, Армении, Персии были приглашены на этот Собор. Когда большинство епископов, которых было около 300, прибыли в Никею, Собор был торжественно открыт.

Перед Собором имели место 3 основные партии:
1.единомыслящие с Арием (Евсевий Никомедийский и Евсевий Кессарийский и некоторые другие)
2.православные (Александр Александрийский, Афанасий Великий, Осия Кардубский, Евстафий Антиохийский)
3.остальные не присоединялись ни к той, ни к другой партии. Они не понимали насколько серьезный богословский вопрос встал перед Собором.

Ариане соглашались со всеми выводами православных, но перетолковывали их на свой лад. После того, как прения зашли в тупик, выступил Евсевий Кессарийский. Он предложил воспользоваться своим крещальным Символом Веры, чтобы через него было запечатлено слово Божие. Император Константин согласился, чтобы этот «Символ веры» был принят за основу, но потребовал два уточнения: «Единосущный» и «несотворенный» . После того как император Константин согласился с этим «Символом Веры», большинство епископов с ним согласились. Эти два термина сделали невозможным арианское толкование Сына Божия. «Оно-мусиос» - единосущный.

Далее шел анафематизм, который запрещал учение Ария. Этот орос - вероучительное определение - подписали почти все епископы, кроме Ария и двух ему симпатизирующих. Большинство епископов так и не осознало важности этой проблемы. Арий и Евсевий Никодемийский были отправлены в ссылку. Но проблема не была снята, с этого все только и начиналось.

Следующая тема: Распространение арианства

8 марта 2009 г. по случаю праздника Торжества Православия Московский патриарх Кирилл совершил Божественную литургию и молебен в храме Христа Спасителя в Москве. Во время богослужения он обратился к собравшимся с проповедью, текст которой публикует официальный сайт "Патриархия.RU".

Развивая мысль о том, что еретики были образованными и авторитетными людьми своего времени, патриарх сказал следующее:

"Люди идут за сильным вождем, который умеет убеждать, который может показать личный пример. Большинство еретиков были такими сильными церковными вождями, имевшими огромный авторитет среди народа. Достаточно вспомнить Ария, пресвитера константинопольского (выделено нами – ред.). Он был проповедником, мудрецом, богословом. Его имя было чрезвычайно авторитетно в Константинополе. Защищая Ария и его учение, люди вступали в конфликты друг с другом. История доносит до нас примеры того, как на рынках Константинополя вспыхивали споры и даже физические конфликты, потому что было много людей, готовых пойти за Ария на смерть".

Между тем "Православная энциклопедия" сообщает: "АРИЙ [греч. Αρειος] (256, Ливия (?) - 336, К-поль), Александрийский пресвитер, еретик, с его именем связано возникновение в IV в. лжеучения (см. Aрианство).

А. появился в Александрии во время гонений на христиан при имп. Галерии (305-311). Ревность в вере сделала его сторонником Мелития Ликопольского, к-рый придерживался крайне ригористической позиции в вопросе о принятии в Церковь тех христиан, кто из страха перед мучениями или смертью отрекся от Христа, но желал возвратиться в Церковь. Мелитий выступал в этом вопросе против архиеп. Александрийского Петра I, более снисходительно относившегося к падшим. По одним источникам, А. был рукоположен во диакона еп. Мелитием, по др.- архиеп. Петром (Sozom. Hist. eccl. I 15). Впосл. А. был отлучен архиеп. Петром от церковного общения за то, что публично осуждал его противоборство со сторонниками Мелития: он отлучал приверженцев еп. Мелития или отказывал им в Крещении. После мученической кончины архиеп. Петра (311) А. соединился с Александрийской Православной Церковью. Александрийский еп. Ахила рукоположил его во пресвитера и определил к городской ц. Бавкалеос (Epiph. Adv. haer. 68. 4; 69. 1), ему было поручено толкование Свящ. Писания (Theodoret. Hist. eccl. I 2).

А. принадлежал к школе антиохийского экзегета и богослова Лукиана Антиохийского, к-рый, в свою очередь, в значительной степени испытал влияние ереси динамистического монархианства Антиохийского еп. Павла I Самосатского. А. не был оригинальным мыслителем и в значительной степени опирался на богословие своего учителя Лукиана. Определенное влияние на его еретические воззрения оказали также нек-рые элементы богословия Александрийской школы. В числе его сторонников и покровителей были как епископы, вышедшие из школы Лукиана, так и та часть последователей Оригена, к-рая отрицала его учение о вечности мира. Причиной для возникновения арианских споров стало столкновение А. с еп. Александрии Александром (в 318) относительно вопроса о Божестве Христа и Его равенстве с Отцом, к-рое он отрицал, полагая, что Христос имел иную сущность и был созданием Отца, хотя и сотворен был раньше мира.

А. публично утверждал свое исповедание - еп. Александр осудил его и изгнал из Церкви (Epiph. Adv. haer. 69. 3). Противники А. предполагали, что действительной причиной его противодействия Александру было личное недовольство тем, что его не избрали епископом (Theodoret. Hist. eccl. I 2, 3). В споре с еп. Александром за А. последовала треть александрийского клира. Осужденный Александрийским Собором (320/21), он оставил город и был дружески принят влиятельными при дворе имп. Константина I Великого епископами Евсевием Кесарийским и Евсевием Никомидийским. Его идеям сочувствовали довольно многие в Азии. Между ним и Александром достигнуто было примирение, но едва он возвратился в Александрию, как спор с еще большим ожесточением разгорелся вновь. Для разрешения спора имп. Константином был созван Всел. I Собор в Никее (325). На Соборе А. был осужден и изгнан в Иллирию. Вскоре после Собора еп. Евсевий Кесарийский открыто встал на сторону А. и через Констанцию, сестру императора, сумел добиться его возвращения из изгнания. А. скончался внезапно в Константинополе. О его злокознях и о "приговоре, какой он получил от праведного Судии", рассказывает свт. Афанасий, рассказ этот неоднократно приводится историками (Athanas. Alex. Ep. Serap. 3; Theodoret. Hist. eccl. I 14)".

Таким образом практически вся церковная жизнь Ария – одного из самых известных еретиков – была связана с Александрией, и только умер он в Константинополе: по приказанию императора епископ Константинопольский должен был принять его в общение, но по дороге в храм Арий почувствовал себя плохо, зашел в уборную и там умер.

Возможно, причиной столь грубой ошибки патриарха Кирилла в фактах стало то, что он спутал личность Ария с ожесточенными спорами вокруг его учения, которые на протяжении десятков лет действительно имели место не только в Константинополе, но и практически во всей Римской империи. Святитель Григорий Богослов, бывший православным архиереем Константинополя в то время, когда там господствовали еретики-ариане, в одном из своих слов приводит пример того, как "на рынках Константинополя вспыхивали споры и даже физические конфликты", о чем в своей проповеди и упоминает патриарх.

Напомним, что в 1970 году нынешний Московский патриарх окончил Ленинградскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия, оставлен профессорским стипендиатом, преподавателем догматического богословия. С 1974 по 1984 гг. - ректор Ленинградских духовных школ. С 26 февраля 1994 года - член Синодальной богословской комиссии. Владыка Кирилл – почётный член Санкт-Петербургской духовной академии (1986); почётный доктор богословия Богословской академии в Будапеште (Венгрия, 1987); почётный доктор Христианской богословской академии в Варшаве (Польша, 2004).